Я начала писать рассказы о своих путешествиях с тех пор, как после университета отправилась в первую самостоятель-ную поездку. Чем дальше, тем становилось интересней. По-ехать в Оксфорд, чтобы увидеть паб, где зачитывали отрыв-ки из своих произведений любимые писатели. Уехать на год в Чехию, чтобы волонтёрить в организации, которая занима-ется восстановлением старых замков и сохранением дикой природы. Исполнить мечту детства и неделю быть матросом на деревянном паруснике. Исследовать Венецию, читая «На-бережную неисцелимых». Строить экотропы на Байкале. По-слушать джаз в Новом Орлеане. Поехать на Камчатку не столько для того, чтобы увидеть вулканы и китов, сколько чтобы повторить поездку своих бабушки и дедушки и увидеть места, где они прожили пять лет.
Это книга не о кругосветном путешествии, не о сложных при-ключениях для выносливых. Это рассказы о том, как всё свя-зано, о том, как многослоен мир, о том, как много открывает-ся, если смотреть внимательным взглядом.
В 2019-2020 годах я работала над книгой с редактором Натальей Поваляевой. Иллюстрации нарисовала художница Анастасия Позняк. Здесь и в инстаграме можно почитать несколько отрывков из книги.
Фрегат «Штандарт» – это копия исторического парусника 1703 года, который построили в Санкт-Петербурге энтузиасты и мечтатели. Это учебный корабль, который ходит по морям уже двадцать лет – и на неделю к команде может присоединиться любой желающий. Несколько лет я слежу за его странствиями, а потом, в один день одной очень непростой недели, решаю взять жизнь в свои руки, исполнить детские мечты – и заполнить заявку на плавание. Я нажимаю кнопку «отправить». Этот решительный поступок я совершаю в совсем не героической обстановке: на кухне, в пижаме. Условия – спать в гамаке, брать с собой походную одежду, быть готовой к протекающей палубе – я читаю, к счастью, уже после того, как оплата ушла.
Весь месяц до путешествия, каждый вечер, засыпая в кровати, я думаю: а каково мне будет засыпать на корабле? Я боюсь всего – и морской болезни, и трудных условий, но больше всего – того, что я сама окажусь не очень. Не стоящей даже юнги на корабле капитана Кука. Друзья дарят мне открытку с надписью «Кораблю безопасней в порту, но не для того он строился», и я кладу её в тайный кармашек большого рюкзака ранним утром перед отъездом в Севилью. Маршрут «Штандарта» начинается там: по реке Гвадалквивир мы выйдем в Атлантический океан, обогнём Португалию и причалим в Порту.
***
Империя света. Венеция в несезон.
Путешествие в Венецию начинается со спектакля Михаила Барышникова о Бродском. На сцене установлена застеклённая светло-зелёная веранда, в которой то горит, то гаснет свет. Полтора часа стихов требуют большой концентрации внимания. Я пытаюсь запомнить многие строчки, но запоминаю только одну: «Я пишу эти строки, сидя на белом стуле под открытым небом, зимой, в одном пиджаке...» На следующий день после спектакля у меня самолет в Венецию. В самолете я читаю «Набережную неисцелимых» Бродского.
И вот я перехожу свой первый канал в темноте, глядя на блики от фонарей в чёрной воде, но не особенно обращая на них вни-мания, потому что занимаюсь сложными построениями в навигаторе, которые ещё больше осложняются чемоданом с оторван-ной ручкой. На следующем канале меня обдаёт запахом мёрзлых водорослей, и с этого момента я точно знаю, где я.
Я живу в маленькой комнате непрезентабельного отеля. В ней старая мебель, чёрная плесень в углу и затхлый воздух. Но ког-да я открываю окно утром, чтобы хоть немного проветрить, первое, что я слышу, – крики чаек. Кто-то говорит, что не может на-ходиться в Венеции дольше трёх дней – начинается клаустрофобия на узких улицах. Возможно, если бы эта комната была на третьем этаже, это же случилось бы и со мной. Но она на четвёртом, и когда я открываю окно утром, то вижу черепичные кры-ши и розовое небо. Этот отель, с его затхлой мебелью и ветхим воздухом – на узкой и тихой улице. Такой тихой, что единствен-ный звук, который прерывает мой обычно поверхностный сон – колокола в семь утра в соборе Сан-Марко. Ну а раз уж я про-снулась в семь утра и открыла окно, то зачем продолжать сидеть внутри? И я ухожу на звук.
Сан-Марко – это творение подводного, а не наземного мира. Бродский пишет, что собор оброс статуями святых, как ракушками – это правда. Это огромный коралловый риф, с куполами-медузами, с крестами, которые похожи не на христианский символ, а на щупальца актиний или усики на картинах Жоана Миро. На картинах Жоана Миро, которые висят в музее Пегги Гуггенхайм на другом острове – и насколько бы я ни любила современное искусство, в этот раз мне интереснее смотреть на Гранд-Канал, чем на любимых авангардистов. Из всех картин музея мне запоминается «Империя света» Рене Магритта. Потому что весь этот город – империя света.
Своды огромного Сан-Марко заполнены золотой мозаикой, как будто блёстками солнечного света. Просто потому что мы мо-жем, просто потому что всего у нас в избытке – и золотой фольги, и муранского стекла, и солнца. Выхожу из собора, вытряхи-ваю из глаз золотые блики, смотрю, как голуби копошатся в неработающем фонтане с остатками воды и медными монетами. К голубям целеустремлённо топает итальянский малыш; Марк, Марк! – зовут его родители.
В семь утра город шевелится деловито, ему нет дела до туристов. Дерзкие чайки сидят на торжественных крылатых львах, идеально совпадая с мрамором по оттенку. Вдоль набережной Гранд-Канала фотографы уже расставили свои штативы, ловя оранжевые полосы восхода. Жители гуляют с собаками. Военные в белых фуражках торопятся в здание Арсенала. Дети и подростки идут в школу, болтают о чем-то, толкают друг друга, опаздывают, добегают последние метры до входа, запыхав-шись. Как? В Венеции можно просто ходить в школу? Что можно изучать в школе в городе, где даже муниципальная служба называется «Управление всех вод»? Рассчитывать траектории полёта духа божьего?
На этот город все жалуются из-за толп людей в шортах на фоне дворцов и соборов, из-за торгашеской двуличности, желающей от тебя только денег, из-за запахов и жары. В январе я хожу по полупустым улицам, и торговые лотки с венецианскими маска-ми меня не смущают – они только мелодично позвякивают, когда их вечерами увозят куда-то на ночлег. А в зеркалах витрин живет тот же свет, что и в бликах каналов. Я сама, конечно, не в шортах, но мне немного неловко за свои грубые ботинки. Бродский в «Набережной неисцелимых» пишет, что здесь хочется одеваться элегантно: купить плащ, шляпу – и никогда их по-том не носить. Он пишет, что потом подарил этот плащ «лучшему танцовщику на планете»; только вчера я слушала стихи в исполнении этого танцовщика.
Прочитать «Набережную неисцелимых» перед поездкой было хорошей идеей. Весь город становится для меня Набережной неисцелимых, как будто я иду по нему сквозь ещё одно измерение – словесное, овеществленное пространство прочитанных стихов, вдруг ставших зримыми и осязаемыми. Весь город воспринимается через взгляд человека, который в этот город был влюблён. Вот зимний свет, о котором он пишет. Вот дома, с которых облазит штукатурка, как кожа. Вот святой Георгий, который макает копьё в горло дракона, как перо в чернильницу. Вот плащ и шляпа, которые я не куплю. Вот белый стул, вот чёрный ко-фе, вот сотня бликов лагуны, от которых слезятся глаза, но всё равно открываешь их пошире, чтобы запомнить всё это. Говорят, Бродский – имперский поэт. Если речь об империи света, то да.
Я не могу себе позволить купить плащ в Венеции, но за двадцать евро могу купить лазанью на обед и возможность сидеть на набережной, залитой солнечным светом. Строчка про сотню бликов, которые казнят твой зрачок, становится понятной только здесь. Если бы у меня был пиджак, я бы сидела в одном пиджаке, но у меня только красная куртка и чёрный кофе – это, как и написал Бродский, единственное чёрное пятно во всем пейзаже.
Ещё за двадцать евро можно купить билет на вапоретто и смотреть, как сменяют друг друга палаццо и виллы, как блестят ла-зурные и зелёные воды. Можно просто пересаживаться с линии на линию, можно доплыть до острова рыбаков Бурано, чтобы съесть тарелку жареных креветок, или до острова стеклодувов Мурано, чтобы увидеть, что здания из красного кирпича – такие же, как заводы на улице, где я работаю. Можно кататься круглые сутки, и ни еды тебе не надо будет, ни ночлега. А если всё-таки надо – есть неуютная отельная комната, где можно разложить на кровати камамбер, авокадо и вино, и лучший хлеб на-сущный трудно придумать. Принять душ после ужина затруднительно – льётся лишь слабая струйка воды. Вся вода в этом городе досталась каналам, Управление всех вод приносит вам свои соболезнования.
Зачем приезжаешь в другой город? Чтобы какое-то время побыть кем-то другим. Кем? Никем; розовым воздухом, запахом во-дорослей, улицами из воды, бликами под мостами, отражениями домов в лагунах. Моя страна – это Империя света, мой флаг – это розовая полоса старого дома, чёрная полоса водорослей и матово-зелёная полоса воды канала.
Я пишу эти строки, сидя на белом стуле
под открытым небом, зимой, в одном
пиджаке, поддав, раздвигая скулы
фразами на родном.
Стынет кофе. Плещет лагуна, сотней
мелких бликов тусклый зрачок казня
за стремленье запомнить пейзаж, способный
обойтись без меня.
(Иосиф Бродский, Венецианские строфы)
Малый магический атлас Чехии.
25 записок о чешских городах.
Брно
В Брно драконами называют крокодилов, трамваи украшают гирляндами, а шоколадные пирожные – морской солью.Вранов-над-Дыйе
Во Вранове-над-Дыйе есть замок, составленный из частей разных эпох и существующий поэтому одновременно в нескольких временных пластах. В одном из них продаётся черничное мороженое, в другом звучит фортепианная музыка из окон, а в третьем освежающе брызжет маленький фонтан.Зноймо
Жители Зноймо делают вишнёвую наливку и держат её на подоконниках окон, чтобы напиталась солнцем. Дома здесь охраняют каменные рыцари и львы.Иванчице
В Иванчице есть зелёный мохнатый дом, заброшенная церковь с призраками, музей, в котором живёт добрый дух Альфонса Мухи, и сад, в котором продают розовое вино с яблочным привкусом.Йичин
В Йичине детские площадки строят по чертежам Архимеда, на главной площади развешивают полотенца, на домах – каменные виноградные грозди, а все дела в этом городе надо успеть сделать до полудня.Клетнице
В Клетнице случайных путников завлекают запахом гиацинтов, узорчатыми стульями и маленькой полосатой кошкой. Некоторым удаётся выпить здесь хороший кофе, но не всем. Самое интересное в Клетнице скрывается за тяжёлой кованой дверью с ручкой, похожей на драконье крыло, но дверь эта почти всегда закрыта.Кромержиж
В городе Кромержиж на домах изображают четырёхлистный клевер, чтобы удача сопутствовала не только тем, кто живёт в этом доме, но и всем, кто случайно увидит счастливый символ. В городских садах живут павлины, а в городских витринах отражаются белые воздушные шары.Кутна Гора
В городе Кутна Гора собаки ходят по заборам, как коты, жители выращивают на улицах магнолии, развешивают на своих окнах крошечные фонарики, а двери красят в ярко-голубой цвет.Леднице
В Леднице можно заблудиться в старом парке, узнать дорогу у птиц, подняться на минарет или заглянуть в тропические оранжереи, чтобы написать своё желание на запотевших стенах.Липно-над-Влтавоу
В Липно-над-Влтавоу люди ходят по вершинам деревьев, как по тропинке к себе домой, в хорошую погоду передают приветы своим родственникам, живущим в предгорьях Альп. А те, кто не любят высоту, плавают на белых лодках по огромному озеру.Литомышль
В городе Литомышль играют в шахматы на скамейках, на стенах в спальне рисуют те миры, где хотят побывать во сне. Полы здесь выкладывают мозаикой из плитки, а в ледяной кофе летом добавляют миндаль.Луков
В старом замке в лесу недалеко от Лукова живут летучие мыши и пауки. В стенах его лежат кости, стеклянные бутылки, змеиная шкура и осколки узорчатой плитки. Даже если сам замок будет снесён по камню, его образ будет появляться перед каждым путником в этих лесах.Микулов
В Микулове хозяева вместе с собаками выглядывают из окон и вместе комментируют происходящее, коты лежат в тени, а местные жители по выходным ходят друг к другу в гости со своими диванами.Наход
В городе Наход в орнаментах изображают летучих мышей, крыши церквей покрывают медью, а на дорожных знаках рисуют слонов.Оломоуц
В Оломоуце принято в дождь сидеть дома, в спорных ситуациях прислушиваться к советам маленьких бронзовых черепах, а в белых арках домов – писать о любви по-немецки.Павлов
В Павлове местные демоны делают путешественников невидимыми для официантов, но заклинание снимается с первым глотком вина, после чего путешественник может наслаждаться всеми преимуществами материального мира: наблюдать за подрезкой винограда, нюхать цветущие вишни и исследовать развалины белого замка.Пльзень
В Пльзене золотой свет хранится на дне реки, слоны охраняют дверные проёмы, а дети играют среди гигантских голов, растущих из земли. Свои желания здесь принято рассказывать серебряному ангелу без лица.Прага
В парках Праги весна наступает раньше, чем во всём остальном городе. Статуи здесь общаются с чайками, а городские шаманы создают двойников города из радужных мыльных пузырей: желающие могут попробовать шагнуть в переливающийся разноцветный мир.Пец-под-Снежкоу
В лесах вокруг Пец-под-Снежкоу живут лилипуты и великаны, расставляют маленькие стулья в ручьях и огромные – на лесных опушках. Спящие драконы здесь выглядят как старые побелевшие стволы деревьев.Славонице
На стенах домов в Славонице крылатые люди поднимаются по лестницам в небо, а соседствуют с ними петухи и драконы. Лето здесь закатывают вместе с лимонным сиропом в стеклянные зелёные бутылки. Ещё в этом городе есть памятник невидимому страннику.Тельч
В городе Тельч есть замок, стоящий на берегу пруда, и замок, отражающийся в пруду. В замке, стоящем на берегу, выращивают сорок два вида фуксий и слушают средневековую музыку, а в замке, отражающемся в пруду, выращивают речной жемчуг и слушают шелест водорослей.Тршебич
В городе Тршебич некоторые окна смотрят на кирпичные стены, а некоторые – на другие миры. Через речку переброшено пять мостов, по одному из них ходит поезд, перевозящий вчерашние сны.
Трутнов
В Трутнове живут каменные драконы, по улицам расхаживают каменные леопарды, а аптекари выращивают каменные лекарственные растения прямо на стенах домов.Чейковице
Винодельческая деревня Чейковице под землёй больше, чем над ней – в подвалах и подземных ходах, построенных тамплиерами, бродят призраки рыцарей и проверяют качество вина.